Сейчас считается доказанным, что в вышеназванной хронике речь идет о русском посольстве. Во-первых, в независимых от этой хроники анналах херсфельдской традиции приславший послов народ обознача­ется термином «Русь»⁴. Во-вторых, есть памятники, в которых гово­рится, что Адальберт ездил именно на Русь⁵. В-третьих, в продолжении хроники Регинона указывается, что имя «королевы ругов» — Елена. По древнерусским же источникам известно, что княгиня Ольга при крещении приняла именно это имя⁶. Наконец, известно, что в период раннего Средневековья жителей Киевской Руси в Западной Европе называли «ругами». Существуют разные мнения, почему произошло это отождествление. Например, Г. Ловмяньский считает, что оно воз­никло в среде населения Руси⁷. А. Г. Кузьмин выдвигает идею, что на Русь переселялись христиане из Моравии, которых в Западной Европе называли «ругами»⁸.

Другим обоснованием рассматриваемой позиции является мнение об этих послах как о самозванцах. С. М. Соловьев в 1851 г. писал, что послы, «чтоб получить хороший прием и дары от ревностного к рас­пространению веры Оттона, объявили себя послами Елены русской и просили епископа для русского народа»⁹. С. А. Гедеонов в 1876 г. от­мечал, что пришедшие в Германское королевство люди — это «мнимые послы от Ольги к Оттону»¹⁰. А. В. Карташев в 1959 г. указывал, что «люди западной комбинации могли надеяться, что если они привлекут в Киев западных епископов, то и Ольга преклонится перед совершив­шимся фактом», но «нам нет никаких оснований допускать попусти­тельство в этом деле княгини Ольги»¹¹.

В настоящее время это мнение в исторической науке считается оши­бочным. А. Н. Сахаров пишет: «Что касается самовольства в этом вопро­се русских послов, то оно исключается в силу того, что к середине X в. на Руси уже существовали прочные дипломатические традиции»¹². О. М. Рапов также отмечал, что «прежде чем попасть на прием к коро­лю, они должны были предъявить знаки своего посольского достоин­ства: золотые печати и верительные грамоты», которые «самозванцы не могли иметь»¹³. Действительно, в договоре Руси с Византией 944 г. чита­ем: «Раньше приносили послы золотые печати, а купцы серебряные; ныне же повелел князь ваш посылать грамоты к нам, царям; те послы и гости, которые будут посылаться ими, пусть приносят грамоту…»¹⁴

Итак, первая точка зрения на исследуемый вопрос считается совре­менной исторической наукой ошибочной. И следующие позиции ис­ходят из признания положения, что прибывшее к Оттону I посольство являлось официальным представителем Древнерусского государства.

Представители второй точки зрения отрицают, что целью посоль­ства было приглашение немецкого епископа для крещения Руси. Ис­тинные же его задачи либо не обозначаются, либо определяются по-разному.

Митрополит Макарий (Булгаков) в 1846 г. писал, что Оттон I, по­слав епископа на Русь, «для благовидности мог распространить слух, что послы русские затем к нему и приходили от своей княгини, тогда как они и мысли о том не имели». По его мнению, «послы нашей кня­гини могли быть у Оттона по каким-либо делам политическим, а со­всем не по делам веры»¹⁵.

М. А. Оболенский в 1870 г. отмечал, что «великая княгиня Ольга имела совершенно не церковную, а чисто государственную цель», по­скольку ей «нужно было не церковное воссоединение с Западом, а це­сарское венчание»¹⁶.

Е. Е. Голубинский в 1880 г. говорил, что «Ольга присылала к королю не за тем, чтобы просить епископа, а за чем-то нам неизвестным», но Оттон I «решил отправить к русским непрошеного епископа; летопис­цы заключили, что он был послан вследствие» просьбы посольства¹⁷.

Б. Я. Рамм в 1959 г. указывал, что инициатором отправления Адаль­берта на Русь был Оттон I, проводивший политику насильственной христианизации полабских славян и стремившийся в дальнейшем к расширению своего влияния на Востоке¹⁸. Историк предполагал, что «запись о прибытии послов от княгини Ольги была сфабрикована Адальбертом специально, чтобы как-нибудь оправдать свою киевскую авантюру»¹⁹.

Греческий историк В. Фидас в 1972 г. считал, что княгиня, отправ­ляя посольство к Оттону I, преследовала не религиозную, а политиче­скую цель²⁰.

А. Н. Сахаров в 1979‒1980 гг. писал, что русское посольство пре­следовало цель установления политических связей Киевской Руси с Германским королевством. Сведения же о просьбе послами епископа для Руси «должны остаться на совести самого Адальберта»²¹.

Французский историк Ж.-П. Ариньон в 1980 г. отмечал, что «мис­сия Адальберта представляется как утверждение императорских при­тязаний Оттона, а не как результат инициативы русских». Исследова­тель полагал, что послы имели цель вести «переговоры по поводу торгового договора»²².

Общим для сторонников третьей позиции является взгляд на по­сольство 959 г. как на событие, отражающее внешнеполитические ко­лебания Киевской Руси между двумя главными центрами политиче­ского могущества и распространения христианства: Византийской империей и Германским королевством.

Ф. Я. Фортинский в 1888 г. говорил, что «колебание между восто­ком и западом могло быть у Ольги»²³. А. Е. Пресняков в 1938 г. подчер­кивал, что посольство 959 г. есть отражение положения Древнерус­ского государства на международной арене, находившегося между Востоком и Западом и определявшего, из какого центра принимать христианство²⁴.

В. В. Мавродин в 1945 г. указывал, что Русь могла «войти в круг могущественных христианских держав Европы», только «вступив в союз или с императором Священной Римской империи или с импера­тором Восточно-Римской империи», что «означало приобщение к христианской церкви»²⁵.

Б. Д. Греков в 1949 г. отмечал, что «отношения Киевского государ­ства к Византии не были ровными», «в княжение Ольги они колеба­лись между германским государем Оттоном I и византийским импера­тором». Пример этого колебания — обращение Ольги «по вопросу об организации в Киевском государстве христианской церкви не к Ви­зантии, а к германскому императору»²⁶. Эта точка зрения нашла отра­жение в «Очерках истории СССР»²⁷.

Английский историк Д. Оболенский, рассматривая принятие Ольгой крещения в Византии и русское посольство 959 г. к Оттону I, в 1971 г. констатировал, что христианский мир «представал перед Рос­сией в двух разных обличиях — в виде Византийской и Германской империй»²⁸.

М. А. Алпатов в 1973 г. полагал, что посольство 959 г. — «результат сложившихся к тому времени дипломатических отношений Руси, ока­завшейся между Византией и Западом и оберегавшей свою независимость»²⁹. Б.А. Рыбаков в 1982 г. заметил, что Ольга «колебалась между двумя тогдашними христианскими центрами — Константинополем и Римом»³⁰.

А. Г. Кузьмин признавал в 1988 г. «факт обращения Ольги к Отто­ну»³¹ и отмечал, что приглашение епископа и его последующая неудача на Руси — результат «быстро менявшейся обстановки в Центральной Европе», которая «требовала постоянной корректировки и отношения к ней правительства Ольги»³².

Представители четвертой позиции считают, что Ольга хотела при­гласить немецкого епископа для крещения Руси, однако по ряду при­чин миссия Адальберта потерпела неудачу. Обращение к Оттону I свя­зывается с предполагаемой неудачей переговоров Ольги по данному вопросу с Византией.

В. А. Пархоменко в 1913 г. предположил, что, «потерпев неудачу на Босфоре, Ольга решает завязать близкие связи с Западом и с этой це­лью посылает посольство к Оттону Германскому и уполномочивает его просить о присылке иерархии для Руси». Причинами неудачи Адаль­берта исследователь считал нормализацию отношений Ольги с Визан­тией к моменту прибытия в Киев миссии и приход к власти на Руси так называемой языческой партии³³.

М. Д. Приселков в 1913 г. отмечал, что Ольга, «не получив жела­тельного ей иерархического устройства новой церкви» в Царьграде, обратилась к Западу в расчете там «найти более приемлемые условия организации церкви». Причины неудачи Адальберта, по его мнению, заключались в стремлении Оттона I создать на Руси зависимую от Гер­манского королевства епископию, с чем не могла согласиться Ольга³⁴.

Историк-эмигрант Г. В. Вернадский в 1948 г. говорил, что, не сумев договориться в Царьграде о создании независимой русской церкви, Ольга обратилась к Оттону I, но он «послал ей лишь епископа с огра­ниченными полномочиями», что представлялось «неприемлемым для русских»³⁵.

О. Л. Вайнштейн в 1950 г. указывал, что «около 962 г. в Киеве прои­зошел дворцовый переворот» и Ольга «была отстранена от власти», поэтому Адальберт вынужден был «поспешно покинуть Киев и бежать из Руси»³⁶. В.Т. Пашуто в 1968 г. отмечал, что «Ольга сочла неприемле­мым предложение организовать епископию, считая, что на Руси долж­но быть архиепископство»³⁷.

О. М. Рапов в 1988 г. полагал, что «Ольга могла попросить у Отто­на I опытных христианских проповедников». Историк высказал мысль о стремлении княгини путем принятия церковной организации из Гер­манского королевства усилить свою политическую власть. Причиной неудачи Адальберта, по его мнению, являлись насильственные методы действий епископа³⁸.

А. В. Назаренко подчеркивал связь между переговорами Ольги в Царьграде и отправленным в Германское королевство посольством. Он в своих трудах 1990, 1994, 1999, 2001 гг. последовательно утверждал, что «и древнерусские, и византийские, и немецкие источники о визите Ольги в Царьград (“Повесть временных лет”, хроника Иоанна Скилицы, “Продолжение хроники Регинона Прюмского”) независимо друг от друга выдвигают на первый план религиозные мотивы княгини, т.е. те, которыми она руководствовалась и отправляя послов к Оттону I»³⁹. Неудачу Адальберта исследователь объяснял нормализовавшимися отношениями Руси с Византией и приходом к власти языческой пар­тии во главе со Святославом к моменту прибытия епископа⁴⁰.

Согласно следующей точке зрения, посольство 959 г. преследовало равно как религиозные, так и политические цели.

А. Д. Воронов в 1879 г. замечал, что Ольга могла «обратиться за епископом на Запад» и «посольство могло иметь значение и для по­литического сближения с империею», что княгиня, отправляя посоль­ство, имела «надежду отделить дело веры от интересов политики»⁴¹.

М. Б. Свердлов в 1972 г. говорил, что Ольга «отправила посольство к Оттону I» с просьбой «учредить епископию», но при этом «руковод­ствуясь не поисками истинной религии, а политическими соображе­ниями»; «русская княгиня правильно увидела в Германии мощный по­литический противовес Византии»⁴².

Существует точка зрения, что Ольга путем обращения к Оттону I хотела оказать давление на Византию, чтобы получить от нее уступки в деле организации Церкви на Руси, т.е. княгиня вела дипломатическую игру.

Ф. Я. Фортинский в 1888 г. указывал, что «как Борис болгарский, обратившись к папе, добился уступок от византийского двора, так и Ольга, снаряжая посольство к Оттону, могла преследовать подобные же цели»⁴³. Историк В. Т. Пашуто в 1968 г. полагал, что княгиня могла преследовать «цель оказать давление на Византию»⁴⁴. М. Б. Свердлов в 1972 г. также признавал: «С помощью установления хороших отно­шений с Оттоном I она, вероятно, надеялась оказать давление на ви­зантийского императора»⁴⁵. Б. А. Рыбаков в 1982 г. отмечал в действиях княгини «притворное заигрывание с римской церковью»⁴⁶.

Анализ историографии позволяет поставить проблемный вопрос исследования: какие цели преследовало русское посольство 959 г. к германскому королю Оттону I? Задачи работы: 1) выяснить, могла ли быть предпринята попытка крестить Русь в годы правления Ольги; 2) установить, насколько реальной была возможность принятия Русью христианства из Германского королевства; 3) выяснить задачи проси­мой русскими послами немецкой религиозной миссии; 4) рассмотреть политические цели посольства 959 г.

Общая же цель — показать, что посольство 959 г. намеревалось установить политические связи Киевской Руси с Германским королев­ством.

Обратимся к анализу используемых источников. Основной из них — анонимное продолжение немецкой хроники Регинона Прюмского, охватывающее события 907‒967 гг. В настоящее время в науке считается доказанным, что автор этой хроники — первый магдебургский архиепископ Адальберт. Именно он в 961 г. в качестве епископа был отправлен на Русь. Согласно последним исследованиям Адальберт завершил свой труд после 973 г.⁴⁷

Приведем здесь интересующие нас сведения из продолжения хро­ники Регинона. Под 959 г. сказано, что «послы Елены, королевы ругов, крестившейся в Константинополе при императоре константинополь­ском Романе, явившись к королю, притворно, как выяснилось впо­следствии, просили назначить их народу епископа и священников». Под 960 г. указано, что «Либуций из обители святого Альбана посвяща­ется в епископы для народа ругов архиепископом Адальдагом». Под 961 г.: «Либуций, отправлению которого в прошлом году помешали какие-то задержки, умер 15 февраля сего года. На должности его сме­нил, по совету и ходатайству архиепископа Вильгельма, Адальберт из обители святого Максимина, [который,] хотя и ждал от архиепископа лучшего и ничем никогда перед ним не провинился, должен был от­правляться на чужбину». Под 962 г.: «В это же лето Адальберт, назна­ченный епископом к ругам, вернулся, не сумев преуспеть ни в чем из того, ради чего он был послан, и убедившись в тщетности своих уси­лий. На обратном пути некоторые из его [спутников] были убиты, сам же он, после больших лишений, едва спасся»⁴⁸.

Следующим используемым источником является ряд немецких анналов, относящихся к так называемой херсфельдской традиции (они восходят к утраченным анналам монастыря в Херсфельде). В Хильдесхаймских анналах (до 1109 г.) под 960 г. читаем: «К королю Оттону яви­лись послы от народа Руси с мольбою, чтобы он послал кого-либо из своих епископов, который открыл бы им путь истины; они уверяли, что хотят отказаться от языческих обычаев и принять христианскую веру. И он согласился на их просьбу и послал к ним правоверного епи­скопа Адальберта. Они же, как показал впоследствии исход дела, во всем солгали». Кведлинбургские (до 1025 г.) и Альтайхские (до 1073 г.) анналы содержат тот же текст под 960 г., только имея в конце добав­ление: «…ибо упомянутый епископ едва избежал смертельной опасно­сти от их происков». Анналы Ламперта (до 1077 г.) приводят тот же текст, что и Хильдесхаймская хроника, изменяя лишь конец сообще­ния: «…послал к ним правоверного епископа Адальберта, который с трудом ускользнул из их нечестивых рук»⁴⁹.

Хроника продолжателя Регинона и анналы херсфельдской тради­ции особенно важны, так как в них содержатся сведения как о миссии Адальберта на Русь, так и о посольстве 959 г. Оттону I. Последние ис­следования показывают самостоятельность происхождения сведений о русском посольстве в анналах херсфельдской традиции, поэтому данную информацию считают достоверной и не сфальсифицирован­ной Адальбертом⁵⁰.

Следующие источники не содержат сведений о русском посоль­стве, но сообщают о событиях, связанных с поездкой Адальберта на Русь. В хронике епископа Титмара Мерзебургского (975-1018) сказа­но, что «Адальберт монах из Трира, ранее рукоположенный в еписко­пы Руси, но изгнанный оттуда язычниками»⁵¹. М. Б. Свердлов показы­вает, что информацию о посвящении Адальберта епископом Руси Титмар получил из самостоятельного «источника» — от осведомлен­ного об этом факте магдебургского клира⁵². В хронике «Деяния магдебургских архиепископов» (середина XII в.) говорится, что «Адальберт был послан для проповеди ругам, но [этот] грубый народ, свирепый на вид и неукротимый сердцем, изгнал его из своих пределов»⁵³.

Интересующие нас сведения присутствуют не только в рассмо­тренных нарративных, но и в законодательных источниках (вторая по­ловина X в.). В грамоте Оттона I Магдебургской митрополии сказано, что «мы назначили архиепископом Адальберта, некогда назначенного и посланного епископом к ругам». В булле папы Иоанна XIII Адаль­берту говорится, что он был «некогда послан к язычникам». В подтвер­дительной грамоте Магдебургу 995 г. сказано: « ...епископ Адальберт, поначалу поставленный для земли ругов, но изгнанный [оттуда] не по своему нерадению, а вследствие их злонравия»⁵⁴.

В настоящей работе мы будем пользоваться «Повестью временных лет» (русская летопись XII в.), греческой хроникой Скилицы XI в. и бул­лой папы Иоанна XIII 967 г. об учреждении пражского епископства.

Таким образом, в данном исследовании использованы источники разных типов, имеющие самостоятельное значение, что позволит в итоге сделать по возможности более объективные выводы.

Сторонники точки зрения о попытке Ольги принять крещение Руси от Византии обычно ссылаются на источники о ее визите в Царьград, которые «выдвигают на первый план религиозные мотивы киев­ской княгини»⁵⁵.

Однако эти источники (в первую очередь «Повесть временных лет», продолжение хроники Регинона, хроника Скилицы) не содержат сведений о переговорах в Константинополе по поводу введения на Руси церковной организации⁵⁶. А. Н. Сахаров отметил, что указанные религиозные мотивы киевской княгини — это ее желание лично при­нять крещение⁵⁷.

Рядом историков (Приселков, Сахаров, Рапов) была высказана мысль, что если бы указанные переговоры имели место, то Царьград, по логике своей политики в отношении языческих народов, должен был согласиться крестить Древнерусское государство⁵⁸.

Некоторые исследователи (Приселков, Пашуто), однако, считали, что Византия, соглашаясь крестить Русь, хотела создать зависимую от Царьграда церковно-административную единицу, с чем не могла со­гласиться русская сторона.

В свою очередь Свердлов и Рапов отмечали, что в продолжении хро­ники Регинона сказано, что послы просили именно епископа, а не бо­лее самостоятельного архиепископа или митрополита⁵⁹. Следовательно, в науке не является бесспорным положение, что в правление Ольги про­водилась политика создания самостоятельной Церкви на Руси.

Кроме того, история христианизации других славянских народов показывает, что государству, недавно принявшему крещение, трудно сразу добиться самостоятельности своей Церкви, поскольку она соз­дается государством, проводящим этот акт. Возникает вопрос: воз­можно ли было с учетом этого обстоятельства претендовать на Руси на создание независимой Церкви?

С другой стороны, Византия могла идти на уступки в данном во­просе. Например, Болгария после лавирования между Римом и Кон­стантинополем в итоге получила от Византии автокефальную церковь⁶⁰. Г. Г. Литаврин отметил, что Царьград пошел на данную уступку, чтобы «Болгария оказалась в лоне восточнохристианской церкви»⁶¹. По указанной логике Византия могла бы уступить и русской стороне.

Таким образом, можно предположить, что если бы в Константино­поле велись переговоры о создании на Руси церковной организации, то империя должна была пойти навстречу данной просьбе.

Отметим далее, что сын Ольги князь Святослав, который должен был, возмужав, взять власть в свои руки, и поддерживавшая его дружи­на, которая играла значимую роль во внутриполитической жизни Ки­евского государства, были сторонниками язычества, поэтому они не стали бы поддерживать шаги, направленные на крещение Руси.

Это следует из Повести временных лет: «Жила же Ольга вместе с сыном своим Святославом, и учила его мать принять крещение», «он же не внимал тому, говоря: “Как мне одному принять иную веру? А дружина моя станет насмехаться”. Она же сказала ему: “Если ты кре­стишься, то и все сделают то же”. Он же не послушался матери, про­должая жить по языческим обрядам…»⁶²

В этой связи А. Н. Сахаров писал, что «по причине наличия мощ­ной языческой партии в Киеве во главе со Святославом представляет­ся маловероятным, чтобы Ольга пошла на столь ответственный шаг, как принятие церковной организации из рук Оттона I»⁶³. Историк ука­зывал, что анализ приведенного фрагмента Повести временных лет приводит к выводу о наличии у Ольги желания крестить Русь⁶⁴.

Однако история христианизации некоторых славянских госу­дарств показывает, что для реализации данного стремления необходи­ма преемственность между руководителями государства в проведении этого важного акта. Например, пришедший к власти в Болгарии после ухода в монастырь ее крестителя царя Бориса его сын Владимир повел политику языческой реакции, поэтому Борису пришлось вернуться, чтобы сместить его и поставить во главе государства сторонника хри­стианства Симеона. С другой стороны, князь Ростислав проводил кре­щение Великой Моравии по восточному варианту христианства, а сменивший его князь Святополк не поддерживал эту политику, поэто­му в указанном государстве стало преобладать христианство в запад­ном варианте.

Итак, согласно следующим аргументам можно предположить, что, по всей вероятности, в правление Ольги не предпринимались попытки крестить Русь: 1) источники не дают прямых указаний на этот счет; 2) со стороны Византии не прослеживаются шаги в направлении соз­дания на Руси церковной организации, на что Царьград должен был пойти, следуя своей традиционной политике, если бы русская сторона просила его об этом; 3) позиции сторонников сохранения язычества еще были сильны; 4) князь Святослав не стал бы поддерживать креще­ние Руси, а для успешной реализации этого акта требуется его после­довательное проведение руководителями государства.

В Повести временных лет сообщается, что при заключении русско-византийского договора 944 г. «христиан русских приводили к присяге в церкви Святого Ильи»⁶⁵. Естественно предположить, что их присяга имела силу для представителей Византии, если они принадлежали к Восточной Церкви. В булле папы Иоанна XIII 967 г. чешскому князю Болеславу II об учреждении пражского епископства говорится: «Одна­ко ты выбери для этого дела не человека, принадлежащего к обряду или секте болгарского или русского народа, или славянского языка»⁶⁶. Здесь русские христиане ставятся в один ряд с болгарскими, а Болга­рия была крещена из Византии. Итак, источники свидетельствуют о принадлежности русских христиан к Восточной Церкви.

Этот факт отмечен рядом исследователей. Свердлов писал, что «су­ществование церкви Св. Ильи в Киеве свидетельствует о сравнительно широком распространении христианства»⁶⁷. Вайнштейн отмечал, что в Киеве были «христиане, связанные с греческой церковью»⁶⁸.

Ариньон и Сахаров указывали, что связанные с Восточной Церко­вью русские христиане, скорее всего, не стали бы поддерживать по­пытку крещения Руси из Германского королевства, относящегося к Западной Церкви⁶⁹.

Обратим внимание на то, что Ольге надо было иметь определен­ную силу внутреннего религиозного чувства для принятия крещения в восточнохристианской Церкви. Осознание княгиней рискованности этого шага в условиях сохранения сторонниками язычества сильных позиций прослеживается в «Повести временных лет» в ее словах: «Люди мои и сын мой язычники, — да сохранит меня Бог от всякого зла»⁷⁰.

В истории можно найти примеры проявления подобного чувства среди правителей государств. Креститель Болгарии царь Борис, проч­но державший власть, уходит в 889 г. в монастырь. Так же поступил в 1196 г. добившийся освобождения Сербии от Византии Стефан Неманя.

Мысль о личной приверженности Ольги Восточной Церкви выска­зывали многие историки: Карамзин, митрополит Макарий, М. А. Обо­ленский, Пархоменко⁷¹. Сахаров отмечает, что «сама Ольга, крестив­шись в Византии, не могла не чувствовать себя связанной с византий­ской церковью»⁷².

Однако некоторые историки (Фортинский, Пархоменко) говорят о сохранении в X в. единства Восточной и Западной Церкви, поскольку раскол официально произошел в 1054 г., поэтому обращение за созда­нием церковной организации в Германское королевство не было от­ступлением от Восточной Церкви.

Впрочем, вопрос о единстве Церквей в X в. остается открытым. А. П. Каждан заметил, что в ходе спора, возникшего в 60-х гг. IX в. между Константинопольским патриархом Фотием и Римским Папой Николаем I за юрисдикцию над Болгарией, патриарх «выдвинул про­тив Западной Церкви обвинение в нарушении церковной дисципли­ны, обряда богослужения и богословских принципов; Западная Цер­ковь, заявлял он, нарушила традиции, приняв тезис об исхождении Святого Духа не только от Бога-Отца, но и от Бога-Сына»; затем, «основываясь на этих посланиях, Константинопольский собор 867 г. отлучил Николая I от Церкви, а учение об исхождении Святого Духа “и от Сына” (filioque) объявил еретическим»⁷³.

Хотя благодаря ряду обстоятельств окончательного раскола в IX в. не произошло, историки Вайнштейн, Воронов говорили о временном разрыве Церквей в 60-х гг. IX в.⁷⁴ В булле Папы Иоанна XIII 967 г. также подчеркнуто различие Восточной и Западной Церквей⁷⁵. В связи с этим науке не бесспорно положение, что обращение Руси за крещени­ем к Германскому королевству не было бы отступлением от Восточной Церкви.

Историки М. А. Оболенский, Ариньон указывали, что для креще­ния Руси по западному варианту христианства следовало отправить по­слов к папе римскому⁷⁶. Рамм также отмечал, что «создание новых цер­ковных центров не могло осуществляться без прямого участия папы»⁷⁷.

Назаренко приводит возражение данному аргументу: в Германском королевстве в 959 г. был архиепископ, получивший от папы право поставлять новых епископов, о чем на Руси могли знать⁷⁸. Однако санкция папы в решении церковных вопросов все же была нужна. Во-первых, сам Оттон I обращался к папе для решения церковно­административных вопросов⁷⁹. Во-вторых, формально, даже при по­литическом ослаблении папства в X в., именно Рим являлся главой Западной Церкви.

Заметим, что помимо Византии и Германского королевства суще­ствовал и третий центр, из которого можно было получить церковную организацию, — Болгарское царство, которое получило патриарше­ство в 927 г. из Царьграда. Приселков отмечал, что «с этого времени болгарская церковь становится третьим центром, откуда Киевская Русь могла искать церковной иерархии на приемлемых для националь­ного самолюбия условиях»⁸⁰. Если допустить, что русская сторона вела закончившиеся неудачей переговоры о создании церковной организа­ции с Византией, то, вероятно, предпочтительнее было бы обратиться потом с этой просьбой не к Оттону I, а к Болгарии.

Во-первых, Болгария относилась к Восточной Церкви, как и рус­ские христиане и Ольга. Во-вторых, Болгария была в середине X в. сла­бее и Византии, и Германского королевства, поэтому не смогла бы установить жесткий церковно-административный контроль над Ру­сью. Нам же ничего не известно о переговорах Руси с Болгарией. Все сказанное косвенно может свидетельствовать об отсутствии попыток крестить Русь в правление княгини.

Некоторые историки (Воронов, Приселков) говорят об охлажде­нии в отношениях Руси с Византией в конце 50-х гг. X в. как свидетель­стве неудачи переговоров в Царьграде о создании церковной организа­ции, в связи с чем последовало обращение с аналогичной просьбой к Оттону I («Повесть временных лет» сообщает, что княгиня отказала прибывшим из Царьграда послам в просьбе прислать воинов в помощь империи)⁸¹.

Однако указанный конфликт был быстро улажен: в августе 960 — марте 961 г. русские воины приняли участие в военных действиях Ви­зантии против арабов на Крите⁸². Итак, этот конфликт не был глубо­ким. Более того, связи Руси с Византией к середине X в. были уже прочными, поэтому маловероятно, чтобы из-за частного конфликта был сделан во многом определяющий дальнейшие судьбы государства шаг принятия церковной организации из Германского королевства.

На наш взгляд, неправомерно рассматривать посольство 959 г. как дипломатический маневр с целью оказать давление на Византию, вы­нудив ее создать самостоятельную Церковь на Руси, ссылаясь (как, на­пример, Фортинский) на соответствующие действия болгарского царя Бориса.

Во-первых, как было показано ранее, можно предположить, что, скорее всего, в правление княгини не предпринимались попытки кре­стить Русь. Во-вторых, усилия Бориса по созданию независимой Церк­ви прослеживаются по источникам⁸³, чего нельзя сказать, как отмече­но, о политике Руси. В-третьих, сопоставляемые события проходили в разных условиях: Борис боролся за статус Церкви уже после официаль­ного крещения Болгарии в 865 г., поездка же Ольги в Царьград и при­бытие посольства к Оттону I состоялись в то время, когда Русь не была крещена. Наконец, Борис имел основания обращаться к папе, по­скольку Римская Церковь имела юридическое обоснование на церков­ный контроль над Болгарией⁸⁴. Разумеется, Рим мог бы желать распро­странить свое влияние на Русь, но и оснований, и возможностей у него для этого было меньше, чем у Византии. Сахаров отмечал, что «нет оснований для аналогий между принявшей христианство в 864 или 865 г. Болгарией и Русью 955 или 957 г.»⁸⁵

Итак, согласно следующим аргументам можно предположить, что возможность принятия Русью крещения из Германского королевства в правление Ольги была маловероятна, поскольку: 1) русские христиане были связаны с Восточной Церковью, а Оттон I распространял христи­анство в его западном варианте; 2) сама княгиня была крещена в Вос­точнохристианской Церкви; 3) для приобщения Руси к Западной Церк­ви следовало обратиться не к Оттону I, а в Рим; 4) если допустить, что неудачные переговоры в Царьграде о крещении Руси имели место, то, вероятно, предпочтительнее было потом обратиться с этой просьбой не к германскому королю, а к Болгарии (чего, судя по источникам, не про­изошло); 5) прослеживаемый по источникам конфликт Руси и Визан­тии в конце 50-х гг. X в., который, по мнению ряда историков, мог быть причиной отправления посольства 959 г. к Оттону I, не был глубоким и быстро уладился; 6) нет оснований говорить о дипломатической игре Руси, ссылаясь на соответствующие действия болгарского царя Бориса.

Таким образом, можно предположить, что посольство 959 г. не пре­следовало цель добиться крещения Руси из Германского королевства. Однако факт просьбы прислать епископа считается достоверным. За­метим, что, вообще, приглашение епископа не обязательно имеет целью официальное крещение государства с созданием церковно-админи­стративной организации, церковной иерархии. Речь может равно идти и о проповеднических, миссионерских задачах, крещении пожелав­ших принять христианство людей. Попробуем определить задачи не­мецкой религиозной миссии, о которой просило русское посольство.

Обратимся к источникам. Немецкие анналы сообщают, что послы хотели, чтобы Оттон I «послал кого-либо из своих епископов, который открыл бы им путь истины»⁸⁶. Слова «открыть путь истины» делают акцент на миссионерской задаче просимого епископа.

В продолжении хроники Регинона сказано, что Адальберт «хотя и ждал от архиепископа лучшего и ничем никогда перед ним не прови­нился, должен был отправляться на чужбину». Эти слова выражают понимание трудностей, связанных с поездкой, скорее, епископа-проповедника, нежели главы епархии.

Эту мысль высказывали историки Фортинский, Пархоменко, Саха­ров, Ариньон, Рапов⁸⁷. Исследователь В. П. Шушарин пишет: «…Адаль­берт. был отправлен Оттоном I на Русь в 961 г. в качестве так называе­мого миссийного епископа (т.е. епископа, задачей которого было обращение язычников-русов в христианство)»⁸⁸.

Таким образом, анализ источников и историографическая тра­диция позволяют предположить, что задачей просимого посольством 959 г. епископа было ведение проповеднической деятельности.

Попытаемся показать, что просьба прислать епископа могла быть шагом для установления политических связей Киевской Руси с Герма­нией.

Для Древнерусского государства важной задачей внешней полити­ки было установление равноправных отношений с политически влия­тельными государствами с целью занять на международной арене по­ложение, позволяющее успешно защищать свои интересы. Например, для решения этой задачи Русь боролась с Византией «за равенство в титулатуре, содержании и оформлении межгосударственных соглаше­ний». В первой половине X в. Русь проводила активную внешнюю по­литику: «...Византия, Болгария, Хазарский каганат, варяги, печенеги, угры давно уже были в сфере ее политического внимания. С большин­ством из них к середине X в. она не раз заключала мирные договоры, различного рода соглашения»⁸⁹.

Указанная политика продолжала проводиться в правление Ольги⁹⁰. В это время Германское королевство становится влиятельной полити­ческой силой. Оттон I одерживает победу над венграми, совершает удачные походы в Италию и в 962 г. становится главой созданной им Священной Римской империи. Разумеется, «в этих условиях ряд госу­дарств, в том числе и Византия, стремились укрепить мирные отноше­ния с Германским королевством»⁹¹. Например, византийское «посоль­ство Романа II в Германию прибыло приблизительно на Рождество 959 г. или несколько позже»⁹².

По этой причине Сахаров считал, что «русское посольство 959 г. вряд ли можно рассматривать изолированно от усилий других стран и самой Руси установить контакты с державой Оттона I»⁹³. Это мнение разделяли Пархоменко и Алпатов⁹⁴.

Пашуто отметил ответный интерес Германии: «Участие Руси в ши­роком круге международной политики на Черном, Средиземном и Балтийском морях должно было интересовать Германию»⁹⁵.

Благодаря связям с Западной Европой на Руси, вероятно, было из­вестно о политике Оттона I по распространению христианства⁹⁶, по­этому приглашение русской стороной немецких проповедников долж­но было вызвать у него интерес и потому могло быть шагом с целью создания благоприятной почвы для решения посольством задачи уста­новления политических мирных связей Руси с Германским королев­ством.

События 959‒962 гг. имеют некоторую аналогию в истории Руси. Сахаров замечал, «что в результате русского посольства в Византию в 60-х гг. IX в. на Русь были отправлены греческие миссионеры»⁹⁷.

Воронов, Сахаров, Рапов высказывали мысль, что Оттон I мог иметь надежду путем отправления религиозной миссии на Русь попы­таться впоследствии установить над ней религиозно-политический контроль⁹⁸. Если эти надежды были, то они оказались обмануты, что, возможно, отразилось в словах хроники, что русские послы «притвор­но, как выяснилось впоследствии, просили назначить их народу епи­скопа и священников».

Однако если немецким миссионерам была предоставлена возмож­ность проповедовать на Руси, то это не значило, что было принято обязательство принимать церковную организацию из Германского ко­ролевства, поэтому никакого обмана, который мог бы испортить от­ношения двух государств, в просьбе русского посольства усмотреть нельзя было.

Соотнесем приведенные соображения с обстоятельствами пребы­вания Адальберта на Руси и причинами его скорого возвращения в Германское королевство. Некоторые историки (Пархоменко, Присел­ков, Рамм) считают, что Адальберт был вынужден очень скоро поки­нуть Русь вследствие изгнания его язычниками. Указывается, что мис­сионер действовал слишком рьяно, чем настроил против себя языче­ское население Руси. Высказывается предположение, что к моменту прибытия немецкой религиозной миссии в Киеве произошли внутри­политические изменения — к власти пришел Святослав и с ним силы, не заинтересованные в крещении Руси. Эти обстоятельства и привели к столкновениям миссионеров с язычниками, что отразилось в немец­ких источниках соответствующими упоминаниями.

Однако данная трактовка событий не бесспорна. Во-первых, со­мнительно, чтобы Адальберт, пребывая в чужом государстве, решился действовать настолько неосмотрительно, чтобы вызвать недовольство населения Руси. Судя по сообщениям источников, миссионер не имел серьезной военной поддержки, поэтому представляется сомнительной мысль Рапова, согласно которой Адальберт действовал в Киеве на­сильственными методами⁹⁹, тем более что он был послан в Киев по просьбе русских послов, и это сообщало его миссии мирный характер. Нельзя отказать Адальберту в добросовестном исполнении возложен­ной на него религиозной задачи (что отмечено в булле папы Иоан­на XIII о поставлении его в архиепископы¹⁰⁰), но следует признать, что действовать он должен был не настраивая против себя русское населе­ние. С другой стороны, отмечается, что «люди Древней Руси отличались широким гостеприимством, неоднократно отмеченным в исторических источниках», «до нас дошел целый ряд свидетельств о приездах на Русь послов из Византии, от хазар и из других стран», и «ни разу с этими послами не происходило никаких неприятностей»¹⁰¹.

Во-вторых, мысль о произошедшем на Руси около 962 г. языческом перевороте тоже не бесспорна¹⁰². Источники по этому поводу не дают прямых указаний, но они свидетельствуют о сохранении Ольгой по­литического влияния после прихода к власти Святослава. Согласно «Повести временных лет», именно Ольга продолжала управлять в Кие­ве во время почти непрерывных походов Святослава: «Пришли впер­вые печенеги на Русскую землю, а Святослав был тогда в Переяславце, и заперлась Ольга в городе Киеве со своими внуками — Ярополком, Олегом и Владимиром»¹⁰³.

«Повесть временных лет» сообщает о сохранении добрых отно­шений Ольги и Святослава до самой смерти княгини: «Отвечала ему Ольга: “Видишь — я больна; куда хочешь уйти от меня?” — ибо она уже разболелась. И сказала: “Когда похоронишь меня, — отправляйся куда захочешь”. Через три дня Ольга умерла, и плакали по ней плачем вели­ким сын ее, и внуки ее, и все люди…»¹⁰⁴ Этот факт отметил Сахаров, указав, что «не видно, чтобы расхождение Ольги с сыном пошло даль­ше споров по поводу введения христианства»¹⁰⁵.

Итак, есть весомые основания считать, что переворота в Киеве к моменту прибытия туда немецкой миссии не произошло. Сахаров го­ворил, что «вряд ли есть основания связывать изгнание Адальберта с серьезными внутриполитическими переменами в Киеве»¹⁰⁶.

Предпочтительным объяснением сведений об убийстве некоторых спутников Адальберта представляется мнение историков о каком-то дорожном происшествии, возможно, за пределами Руси. Пашуто счи­тал, что «гибель части посольства следует приписать не действию вла­стей (которым ничего не стоило захватить и Адальберта), а какому-то дорожному происшествию»¹⁰⁷. Эту же мысль высказывал Воронов¹⁰⁸. Действительно, представляется маловероятным, чтобы руководители Киевского государства допустили насилие над проповедниками, при­глашенными из государства, с которым выгодно сохранять мирные от­ношения.

Заметим, продолжатель Регинона указывает, что инцидент прои­зошел «на обратном пути». Из этих слов следует, что епископ отпра­вился обратно до того, как на миссионеров было совершено нападе­ние, поэтому оно не могло явиться причиной, по которой Адальберт покинул Русь.

Таким образом, есть основания считать, что Адальберт не был из­гнан населением Руси. Допустимо предположить, что он сам покинул ее пределы. Ариньон писал, что «германский миссионер, впрочем, бы­стро понял, что все его усилия будут напрасны, и тотчас же отправился в обратный путь»¹⁰⁹.

Политическую же цель Древнерусского государства в целом можно считать достигнутой. При последующих правителях Руси ее контакты со Священной Римской империей продолжали существовать. Напри­мер, на имперском съезде в Кведлинбурге 973 г., целью которого было продемонстрировать Европе урегулирование германо-византийских противоречий, среди посольств из Рима, Италии, Византии, Дании, Венгрии, Польши, Болгарии, Чехии было и русское посольство¹¹⁰. На­заренко предполагает, что уже Святослав вступил в союз с Оттоном I, направленный против Византии¹¹¹. Еще более убедительно обосновы­вается установление союзнических отношений Руси со Священной Римской империей при князе Ярополке и их сохранение в начале правления князя Владимира¹¹².

И поэтому можно предположить, что приглашение немецкой ре­лигиозной миссии на Русь могло быть шагом к созданию благоприят­ной почвы для установления политических мирных отношений Киев­ского государства с Германским королевством. А посольство 959 г. можно рассматривать как одну из успешных попыток Руси решить свои внешнеполитические задачи.

Примечания

¹ Назаренко А. В. Русь и Германия в IX—X вв. // Древнейшие государства Вос­точной Европы. Материалы и исследования 1991 г. М., 1994. С. 61‒63.

² Татищев В. Н. История Российская. Т. II / Под ред. С. Н. Валка, М. Н. Тихо­мирова. М.; Л., 1963. С. 230.

³ Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. I. СПб., 1892. С. 104.

⁴ Назаренко А. В. Указ. соч. С. 62.

⁵ Там же. С. 86; Титмар Мерзебургский. Хроника / Пер. с лат. и нем. языков И. В. Дьяконова. М., 2005. С. 25.

⁶ Назаренко А. В. Указ. соч. С. 62.

⁷ Ловмяньский Г. Руссы и руги // Вопросы истории. 1971. № 9. С. 43‒52.

⁸ Кузьмин А. Г. История России с древнейших времен до 1618 г. Кн. 1 / Общ. ред. А. Ф. Киселева. М., 2003. С. 182.

⁹ Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. I. Т. 1‒2 / Отв. ред. Л. В. Черепнин. М., 1959. С. 312.

¹⁰ Гедеонов С. А. Варяги и Русь. 2-е изд. / Авт. предисл., коммент., биограф. очер­ка. В. В. Фомин. М., 2004. С. 349.

¹¹ Карташев А. В. Очерки по истории русской церкви. Т. I. М., 1993. С. 101, 103.

¹² Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси: IX — первая половина X в. М., 1980. С. 293‒294.

¹³ Рапов О. М. Русская церковь в IX — первой трети XII в. Принятие христиан­ства. М., 1998. С. 169.

¹⁴ Повесть временных лет / Под ред. В. П. Адриановой-Перетц. М.; Л., 1950. С. 232.

¹⁵ Макарий (Булгаков), митрополит. История русской церкви. Кн. 1. История христианства в России до равноапостольного князя Владимира как введение в историю русской церкви. М., 1994. С. 216.

¹⁶ Оболенский М. А. Несколько слов о первоначальной русской летописи. М., 1870. С. 82.

¹⁷ Голубинский Е. Е. История русской церкви. Т. 1. Ч. 1. М., 1880. С. 71.

¹⁸ Рамм Б. Я. Папство и Русь в X-XV вв. М.; Л., 1959. С. 33.

¹⁹ Там же. С. 35.

²⁰ Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. С. 268.

²¹ Сахаров А. Н. Дипломатия княгини Ольги // Вопросы истории. 1979. № 10. С. 25‒51; Он же. Дипломатия Древней Руси. С. 296.

²² Ариньон Ж.-П. Международные отношения Киевской Руси в середине X в. и крещение княгини Ольги // Византийский временник. Т. 41. М., 1980. С. 122.

²³ Фортинский Ф. Я. Крещение князя Владимира и Руси по западным извести­ям // Чтения в историческом обществе Нестора-летописца. Кн. II. Киев, 1888. С. 120.

²⁴ Пресняков А. Е. Лекции по русской истории. Т. 1. Киевская Русь. М., 1938. С. 83.

²⁵ Мавродин В. В. Образование древнерусского государства. Л., 1945. С. 258.

²⁶ Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1949. С. 454.

²⁷ Очерки истории СССР. Период феодализма. IX-XV вв. Ч. 1 / Под ред. Б. Д. Грекова, Л. В. Черепнина, В. Т. Пашуто. М., 1953. С. 86.

²⁸ Оболенский Д. Византийское содружество наций. М., 1998. С. 203.

²⁹ Алпатов М. А. Русская историческая мысль и Западная Европа XII-XVII вв. М., 1973. С. 71‒72.

³⁰ Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М., 1993. С. 371.

³¹ Кузьмин А.Г. «Крещение Руси»: концепции и проблемы // «Крещение Руси» в трудах русских и советских историков / Сост., авт. примеч. и указат. А. Г. Кузьмин, В. И. Вышегородцев, В. В. Фомин. М., 1988. С.25.

³² Кузьмин А. Г. Падение Перуна. Становление христианства на Руси. М., 1988. С. 153.

³³ Пархоменко В. А. Начало христианства на Руси. Полтава, 1913. С. 136, 144.

³⁴ Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X-XII вв. СПб., 1913. С. 12‒13.

³⁵ Вернадский Г. В. Киевская Русь. Тверь; М., 2000. С. 50.

³⁶ Вайнштейн О. Л. Роль и значение нашей Родины в истории Западной Европы в средние века // Вестник Ленинградского университета. 1950. № 5. С. 64.

³⁷ Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 120.

³⁸ Рапов О. М. Указ. соч. С. 169, 171‒172.

³⁹ Назаренко А. В. Попытка крещения Руси при княгине Ольге в контексте меж­дународных отношений 60-х гг. X в. // Церковь, общество и государство в феодаль­ной России. М., 1990. С. 30; Он же. Русь и Германия в IX—X вв. С. 69; Он же. Древ­няя Русь на международный путях. М., 2001. С. 298; Древняя Русь в свете зарубежнвгх источников / Под ред. Е. А. Мельниковой. М., 1999. С. 306.

⁴⁰ Назаренко А. В. Русь и Германия в IX‒X вв. С. 72‒73.

⁴¹ Воронов А. Д. О латинских проповедниках на Руси Киевской в X и XI вв. // Чтения в историческом обществе Нестора-летописца. Кн. I. Киев, 1879. С. 7‒8, 10.

⁴² Свердлов М. Б. Политические отношения Руси и Германии X — первой половины XI в. // Проблемы истории международных отношений: Сб. стат. памяти академика Е. В. Тарле. Л., 1972. С. 285‒286.

⁴³ Фортинский Ф. Я. Указ. соч. С. 121.

⁴⁴ Пашуто В. Т. Указ. соч. С. 120.

⁴⁵ Свердлов М. Б. Указ. соч. С. 286.

⁴⁶ Рыбаков Б. А. Указ. соч. С. 372.

⁴⁷ Назаренко А. В. Русь и Германия в IX‒X вв. С. 64‒65.

⁴⁸ Хроника Продолжателя Регинона // Назаренко А. В. Немецкие латиноязыч­ные источники IX—XI вв. Тексты, перевод, комментарии. М., 1993. С. 107‒108.

⁴⁹ Назаренко А. В. Русь и Германия в IX‒X вв. С. 62.

⁵⁰ Там же. С. 63‒65; Древняя Русь в свете зарубежных источников. С. 266‒270.

⁵¹ Титмар Мерзебургский. Хроника. С. 25.

⁵² Свердлов М. Б. Известия о Руси в хронике Титмара Мерзебургского // Древ­нейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования 1975 г. М., 1976. С. 104‒107.

⁵³ Назаренко А. В. Русь и Германия в IX‒X вв. С. 86.

⁵⁴ Там же. С. 86‒87.

⁵⁵ Там же. С. 69.

⁵⁶ Повесть временнвгх лет. Указ. изд. С. 240‒243; Хроника Продолжателя Реги­нона. Указ. изд.; Макарий (Булгаков), митрополит. Указ. соч. С. 309.

⁵⁷ Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. С. 282‒283.

⁵⁸ Приселков М. Д. Указ. соч. С. 13; История Византии / Отв. ред. С. Д. Сказкин. Т. II. М., 1967. С. 204; Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. С. 273; Рапов О. М. Указ. соч. С. 166.

⁵⁹ Свердлов М. Б. Политические отношения Руси и Германии... С. 285; Ра­пов О. М. Указ. соч. С. 170.

⁶⁰ Краткая история Болгарии. С древнейших времен до наших дней / Отв. ред. Г. Г. Литаврин. М., 1987. С. 66.

⁶¹ Литаврин Г. Г. Формирование и развитие Болгарского раннефеодального го­сударства (конец VII — начало XI в.) // Раннефеодальные государства на Балканах VI-XII вв. М., 1985. С. 166.

⁶² Повесть временных лет. Указ. изд. С. 243.

⁶³ Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. С. 283, 294.

⁶⁴ Там же. С. 283.

⁶⁵ Повесть временных лет. Указ. изд. С. 236.

⁶⁶ Козьма Пражский. Чешская хроника / Вступ. ст., пер. и коммент. Г. Э. Санчука. М., 1962. С. 66.

⁶⁷ Свердлов М. Б. Политические отношения Руси и Германии. С. 285.

⁶⁸ Вайнштейн О. Л. Указ. соч. С. 64.

⁶⁹ Ариньон Ж.-П. Указ. соч. С. 122; Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. С. 294.

⁷⁰ Повесть временных лет. Указ. изд. С. 243.

⁷¹ Карамзин Н. М. Указ. соч. С. 186; Макарий (Булгаков), митрополит. Указ. соч. С. 216; Оболенский М. А. Указ. соч. С. 83; Пархоменко В. А. Указ. соч. С. 144.

⁷² Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. С. 294.

⁷³ История Византии. Указ. изд. С. 196.

⁷⁴ Вайнштейн О. Л. Указ. соч. С. 63; Воронов А. Д. Указ. соч. С. 2.

⁷⁵ Козьма Пражский. Чешская хроника. Указ. изд. С. 66.

⁷⁶ Оболенский М. А. Указ соч. С. 82; Ариньон Ж.-П. Указ. соч. С. 121.

⁷⁷ Рамм Б. Я. Указ. соч. С. 32.

⁷⁸ Назаренко А. В. Русь и Германия в IX-X вв. С. 67.

⁷⁹ Ариньон Ж.-П. Указ. соч. С. 121.

⁸⁰ Приселков М. Д. Указ. соч. С. 15.

⁸¹ Воронов А. Д. Указ. соч. С. 7; Назаренко А. В. Русь и Германия в IX-X вв. С. 70.

⁸² Назаренко А. В. Русь и Германия в IX-X вв. С. 72.

⁸³ Литаврин Г. Г. Указ. соч. С. 166.

⁸⁴ Краткая история Болгарии. Указ. изд. С. 65.

⁸⁵ Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. С. 284.

⁸⁶ Назаренко А. В. Русь и Германия в IX-X вв. С. 62.

⁸⁷ Фортинский Ф. Я. Указ. соч. С. 120‒121; Пархоменко В. А. Указ. соч. С. 144; Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. С. 296; Ариньон Ж.-П. Указ. соч. С. 121; Рапов О. М. Указ. соч. С. 169.

⁸⁸ Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В., Шушарин В. П., Щапов Я. Н. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. С. 422.

⁸⁹ Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. С. 275, 294.

⁹⁰ Там же. С. 297‒298.

⁹¹ Там же. С. 295.

⁹² Назаренко А. В. Русь и Германия в IX-X вв. С. 71.

⁹³ Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. С. 295.

⁹⁴ Пархоменко В. А. Указ. соч. С. 136‒137; Алпатов М. А. Указ. соч. С. 66.

⁹⁵ Пашуто В. Т. Указ. соч. С. 119.

⁹⁶ Рамм Б. Я. Указ. соч. С. 31‒32; Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. С. 295.

⁹⁷ Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. С. 295.

⁹⁸ Воронов А. Д. Указ. соч. С.11; Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. С. 297; Рапов О. М. Указ. соч. С. 170.

⁹⁹ Рапов О. М. Указ. соч. С. 172.

¹⁰⁰ Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. С. 297.

¹⁰¹ Рамм Б. Я. Указ. соч. С. 36.

¹⁰² Пархоменко В. А. Указ. соч. С. 141; Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. С. 297.

¹⁰³ Повесть временных лет. Указ. изд. С. 244.

¹⁰⁴ Там же. С. 246.

¹⁰⁵ Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. С. 297.

¹⁰⁶ Там же.

¹⁰⁷ Пашуто В. Т. Указ. соч. С. 120.

¹⁰⁸ Воронов А. Д. Указ. соч. С. 11.

¹⁰⁹ Ариньон Ж.-П. Указ. соч. С. 121‒122.

¹¹⁰ Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. С. 295. Назаренко А. В. Русь и Гер­мания в IX-X вв. С. 81.

¹¹¹ Назаренко А. В. Русь и Германия в IX-X вв. С. 80‒93.

¹¹² Там же. С. 99‒136; Древняя Русь в свете зарубежных источников. С. 308‒312.